Чернобыль был взорван, чтобы развалить СССР и оторвать Украину от России

Чернобыль был взорван, чтобы развалить СССР и оторвать Украину от России

26 апреля 1986 года в СССР произошла одна из самых страшных техногенных катастроф в мировой истории — авария на Чернобыльской АЭС.
Трагедия на Чернобыльской АЭС была умышленно спровоцирована с целью развала СССР и отрыва Украины от России.
Таковы результаты независимого физико-технического расследования, проведённого физиком-ядерщиком Николаем Кравчуком (закончил кафедру теории атомного ядра физического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова).
Результаты исследования изложены им в работе «Загадка Чернобыльской катастрофы», опубликованной в 2011 году в Москве, где она получила определённый резонанс. Ещё до издания книги, после первых утечек в украинской прессе, Кравчук был сразу же уволен с работы в Институте теоретической физики НАНУ.
Выводы Кравчука поддержали в рецензии на книгу поддержали профессор, д.т.н. И.А. Кравец, и д.ф-м.н. В.А. Вышинский. Однако до широкой украинской публики результаты работы учёного не дошли.
Кравчук обратился за поддержкой к представителям Киевского русского клуба. Киевский русский клуб считает нужным довести её результаты до общественности Украины.
Ученый утверждает, что взрыв реактора был заранее спланирован и осуществлён под руководством горбачёвского ЦК КПСС, а вина была аккуратно свалена на персонал станции, оказавшийся «козлом отпущения». Затем атомщики были вынуждены оправдываться в условиях круговой поруки и давления «перестройщиков». Что и было косвенно признано перед мировым сообществом горбачёвским руководством, к которому и ведут все нити.
«В августе 1986 года официальная версия развёртывания событий на ЧАЭС была представлена на сессии МАГАТЭ, и вот её главный вывод:
«первопричиной аварии является совсем маловероятное сочетание нарушений порядка и режима эксплуатации, допущенное персоналом энергоблока»,
отмечает Николай Кравчук. То есть, взорвать Чернобыль без заранее продуманного внешнего вмешательства персонал станции просто не смог бы.
Ни Минэнерго СССР, ни Минатом России, ни Госатом Украины, руководствуясь корпоративной солидарностью в крайне закрытой отрасли атомной энергетики, не были заинтересованы в объективном расследовании, и сделали всё, чтобы оно не состоялось, в частности, манипулировали оперативными журналами станции. В результате, до сих пор так и не удалось принять обоснованную официальную версию.
С 1 по 23 апреля 1986 года «состояние активной зоны реактора существенно изменилось. Такие изменения произошли не случайно, а в результате хорошо спланированных, заранее реализованных действий», пишет Кравчук. На четвёртом энергоблоке содержалось максимальное количество радиоактивных материалов на 1.500 Мки. К моменту испытаний реактор находился в крайне неустойчивом состоянии с падениями мощности. Кроме того, в некоторых ячейках реактора находилось более высокообогащённое топливо с атомных подводных лодок (плутоний-239), что привело к резкому росту мощности и температуры в активной зоне. Вместе с тем, запас графитовых стержней, заглушающих реактор, был исчерпан. Квалифицированные специалисты ЧАЭС (А. Чернышёв) не были допущены на работу в день испытаний, а те, кто были тогда на станции, «просили убедить руководителя испытаний А. Дятлова НЕМЕДЛЕННО прекратить испытания, остановить реактор». Увы, напрасно, так как он получал прямо противоположные указания.
Кроме того, большинство средств аварийной защиты реактора были отключены. «Эксперимент проводили именно с тем турбогенератором (ТГ-8), на котором был сломан подшипник, а не с исправным ТГ-7». Вибрационные испытания на усиленной вибрации проводились одновременно с холостой работой турбины со снижением частоты и увеличением амплитуды и мощности колебаний. После парового взрыва, произошедшего из-за неисправности технических систем (подшипник), не выдержавших перегрузки от резонанса в процессе испытаний, наступила «реакция превращения воды и пара в гремучую водородно-кислородную смесь (то есть, второй этап взрывного процесса), утверждает учёный.
После водородного объёмного взрыва в замкнутом пространстве реактора произошло уплотнение к стенкам ядерного топлива из «двух или более полиячеек», почему-то оказавшегося в реакторе в избытке, и была достигнута локальная критическая масса, приведшая к «квазиядерному» взрыву. А только он мог сдвинуть на 90 градусов «верхнюю крышку» «кастрюли» весом более 2000 тонн, размещавшейся над активной зоной», «внутри блока образовалось облако плазмы с температурой 40 тысяч градусов», которое и отметили внешние очевидцы аварии. Наличие скрытого персоналом высокообогащённого урана 238U «проявилось в наличии избытка калифорния в продуктах аварии» в первые сутки, – утверждает Николай Кравчук, – «именно он давал 17% гамма-активности, превращаясь опять-таки в плутоний-239 (с периодом полураспада чуть более 2 суток – что существенно для последующего)! Стоит отметить и сейсмическое воздействие взрыва такой силы, таких масштабов, потрясшего здание блока массой в десятки тысяч тонн, – он, безусловно, мог индуцировать локальное землетрясение», которое и было зарегистрировано. Однако вопреки этим явным доказательствам факт ядерного взрыва, равно как и его симптомы, старались не признавать.
Сам по себе этот взрыв не привёл сразу к широкому радиоактивному заражению. Резкий рост радиации в последующие сутки произошёл из-за постепенного нарастания реакции плутония и серии взрывов, значительно усиленных неправильным тушением с помощью воды и песка в расчёте на то, что содержимое реактора цело.
«Если бы сразу было понимание сути произошедшего, то было ясно и что делать – никаких засыпок, кроме разве что забрасывания мешками с борной кислотой!»
«Именно тогда, с 27 апреля, резко возросло радиационное загрязнение окрестностей – в десятки раз, так что случившееся вечером 26 апреля было неотвратимо, и никакая борная кислота не помогла бы в тот момент… И если бы это было понятно сразу, то стало бы очевидным, что самой первоочередной задачей было: сосредоточиться на немедленной эвакуации населения из 50-километровой зоны».
Однако и этого не было сделано.
Примечательна судьба одного из непосредственных виновников катастрофы, Анатолия Дятлова, отдававшего преступные приказы и осведомлённого и ещё и о других испытаниях на блоке, которые должны были по замыслу стоявших за ним руководителей гарантированно «добить» Чернобыль, даже если бы это не удалось сделать на предыдущем этапе (это, увы, удалось). Что, по мнению Кравчука, «позволяет понять и его действия, и поведение после аварии – как будто у него была гарантия от слишком тяжёлого наказания?»
Через 4 года, в октябре 1990 года, после официальных писем за подписью академика Сахарова, Елены Боннер, и других видных либеральных могильщиков СССР, был досрочно освобождён в связи с заболеванием. Лечился в ожоговом центре в Мюнхене.
Умер в 1995 году от инфаркта. А Дятлову команды отдавал Георгий Копчинский, – тогда заведующим сектором атомной энергетики ЦК КПСС в Отделе Тяжелой промышленности и Энергетики ЦК КПСС, ранее работавший на ЧАЭС, бывший руководитель Департамента атомной энергетики и промышленности Совета министров СССР, затем бывший заместитель председателя Государственного комитета Украины по ядерной и радиационной безопасности, наконец, в 2000 году – гендиректор Госатома Украины, – и ныне дающий советы в сфере атомной безопасности!
Возможно, он один из инициаторов травли и замалчивания Николая Кравчука. И Дятлов, и Копчинский, издали собственные описания Чернобыльской катастрофы, не содержащие каких-либо ясных версий её причин.
По материалам RedBlogger
Автор: luka brazi

Комментарии